Главная | Регистрация | Вход | RSSПятница, 29.03.2024, 03:36
[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
Форум Мангуп - место, где все сход » МАНГУП - МЕСТО ГДЕ ВСЕ СХОДИТСЯ » История Мангуп-Кале » МОЛДАВИЯ И КНЯЖЕСТВО ФЕОДОРО В 1475 г. (Герцен А.Г., Герцен Н.В.)
МОЛДАВИЯ И КНЯЖЕСТВО ФЕОДОРО В 1475 г.
mangupДата: Четверг, 29.05.2008, 11:32 | Сообщение # 1
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 102
Награды: 1  +
Репутация: 0  ±
Замечания:  ±
Статус: Offline

Уважаемый председатель, уважаемые члены оргкомитета, уважаемые дамы и господа! Позвольте нам вначале выразить искреннюю благодарность за приглашение участвовать в конференции столь высокого уровня. Тем более, что ее темой стала такая выдающаяся историческая личность как Стефан Великий. Его деятельность, без преувеличения можно сказать, во многом определила облик современной Европы.

В сложной политической обстановке, характерной для Северного Причерноморья второй половины XV в. наблюдается активная дипломатическая деятельность, направленная на установление между государствами региона политических отношений, направленных на создание антиосманской коалиции. Наиболее активными участниками этой деятельности было княжества Молдавское, Мангупское (Феодоро) и венгерское королевство.[1] Маленькое княжество в юго-западной части Крымского полуострова оказалось в вихре событий, круто изменивших политическую карту региона.

Несколько слов о топографической ситуации. Мангуп - известняковое изолированное плато, его максимальная высота над уровнем моря около 600 м. С трех сторон оно ограничено вертикальными обрывами, достигающими на западной стороне высоты 70 м. Северный склон прорезан тремя глубокими ущельями, разделяющими мысы (отроги), делающие в плане Мангуп похожим на четырехпалую кисть руки (рис.1). Общая площадь плато около 1 квадратного километра.

По словам турецкого путешественника XVII в. Эвлии Челеби Мангупское плато было создано Аллахом для того, чтобы ему быть крепостью, и не только благодаря его естественной труднодоступности, но и из-за наличия естественных источников воды.[2]

Мангуп один из крупнейших памятников группы так называемых «пещерных городов» и это же главная крепость, а впоследствии и город страны крымских готов, основная информация об истории которого добывается археологическими раскопками. Их материалы существенно дополняют скудные известия письменных источников. Стратегия археологических исследований последних двух десятилетий была построена на зондировании различных элементов комплекса с тем, чтобы получить наиболее полную картину его топографии, стратиграфии и хронологии. В тактическом отношении приоритетным мы полагали завершение исследований объектов, раскопки, которых начали наши предшественники еще в XIX в., а также обследование памятников, наиболее подверженных опасности разрушения или разграбления (могильники). На основании этих исследований можно определить основные этапы в эволюции поселения.

1. Докрепостной период: (середина III - середина VI вв.), на плато были заселены в основном верховья ущелий. Население, главным образом, готы и аланы, среди которых постепенно распространялось христианствою.

2. Ранневизантийский крепостной период (VI - VIII вв.). Создание мощной системы обороны, возведение большой базилики в центре плато.

3. Хазарский период (конец VIII - первая половина IX в.). Кратковременный захват крепости хазарами, не отразившийся существенно на материальной культуре населения.

4. Фемный период (середина IX - X вв.). Возврат крепости под власть Византии.

5. Период запустения(XI-X III вв.).

6. Раннефеодоритский период (XIV в.). Появление на плато городской застройки, формирование цитадели на мысе Тешкли-бурун; в конце столетия город опустошен войском Тамерлана.

7. Позднефеодоритский период (1-я - 3-я четверти XV вв.). Возрождение княжества Феодоро реконструкция цитадели, дворца, базилики, строительство второй линии обороны.

8. Турецкий период (конец XV - 70-ые гг. XVIII вв.). После захвата турками (1475 г.), город постепенно приходит в упадок и полностью покидается жителями (караимами) в начале 90-ых гг. XVIII в.

Предлагаемый доклад посвящен в основном событиям последних месяцев существования княжества Феодоро, в которых активную роль играл Стефан Великий. Нарастание турецкой угрозы вызвало идеологическую реакцию в близлежащих странах. Она выразилась в усиленном интересе к византийскому наследию. Через двадцать лет после падения Константинополя усилился интерес европейских правителей к багрянородным невестам. В один год, 1472, были заключены два брака на высшем государственном уровне. Иван III, великий князь московский женился на племяннице последнего византийского императора Константина XII Софье Палеолог. Этим была продемонстрирована претензия Москвы на роль "Третьего Рима". В том же году политические отношения между княжеством Феодоро и Молдавией были закреплены браком между Стефаном III сестрой князя Исаака Марией, вошедшей в историю как Мария Мангупская. 4 сентября 1472 г. невеста прибыла ко двору.[3] Благодаря этому браком воевода вступал в свойские отношения с Палеологами и другими знатными византийскими фамилиями, значившимися в генеалогическом древе его супруги.

Рассмотрение вопроса о происхождении мангупской правящей династии не входит в задачу нашей работы, отметим лишь, что в этом отношении до сих пор можно считать справедливым замечание румынского историка Н.Банеску (1935 г.) о том, что этот вопрос остается весьма темным.[4] Исследователь лишь осторожно указал на возможность установления ее родственных отношений с фамилиями Палеологов и Великих Комнинов через браки кого-то из династов.[5] Практически повторяют этот вывод и современные авторы: болгарский Ивана Божилов[6] и российский Валерий Степаненко[7]. Особо следует отметить исследования румынских ученых Стефана Горовея и Марии Шекели, которые вводят в научный оборот новые материалы, можно надеяться, что они прольют свет, по крайней мере, на генеалогию мангупской княжны.

В последнее время критике подверглась весьма популярная гипотеза, о ее армянских византийско-трапезундских корнях. В соответствии с ней истоки династии возводили к знатному роду Гаврасов, представители которой якобы были сосланы в Херсон в XII в.[8] Однако кроме переклички звучания этого имени с княжеской фамилией Ховры-Ховрины, нет сколько-нибудь веских доказательств в пользу этой версии.

Австрийский филолог Х.-Ф.Байер на основании румынской анонимной немецкоязычной хроники, в которой жена Стефана III названа черкешенкой, полагает о ее происхождении с Северного Кавказа.[9] Однако, нужно отметить, что черкесами в XIV-XVI вв. называли также алан-асов, появившихся в Таврике, по крайней мере, в IV в.[10] Находящийся рядом с Мангупом средневековый город, разгромленный ордой эмира Ногая в конце XIII в. именовался Черкес-Кермен, как и соседняя с ним деревня. Это название зафиксировано Мартином Броневским в 1578 г.[11] Аланы и готы были основными этническими компонентами, из которых формировалось средневековое население горной и приморской областей полуострова.[12] Сведения о готах и аланах в Крыму, сохраняющих свою этническую идентичность, неоднократно упоминают средневековые письменные источники. В этой связи отметим еще один важный момент. Х-Ф.Байер предположил что отпрыск мангупской династии княжич Иоанн, умерший в Трапезунде, то же самое лицо, что и Иоанн Тсиарас, т.е. Черкес, скончавшийся в 1435 г. и похороненный в монастыре Георгия Перистериона близ Трапезунда.[13] Если это так, то прозвище Иоанна позволяет, конечно, с большой осторожностью, высказать предположение об аланских корнях Марии Мангупской. Иоанн женатый на Марии Асанине Палеологине Цамбалоконине был братом Марии из Феодоро, жены трапезундского царевича Давида Великого Комнина. Этим браком была открыта эпоха международного признания Мангупского княжества.

Важнейшим источником для исследования вопроса о происхождения Мангупской династии остается погребальная пелена Марии, хранящаяся в монастыре Путна. Изображенные на ней гербы Палеологов и Асеней указывают если не на родственные, то на свойские отношения мангупских династов с этими знатнейшими фамилиями Империи. Никаких намеков на Ховров, тем более на Гаврасов, эта реликвия не содержит. Косвенно в пользу причастности Асеней к родословной мангупской элиты может служить находка при раскопке так называемой церкви Богородицы в центре Мангупского плато фрагмента известняковой плиты, вторично использованной, к сожалению, верхняя ее часть не сохранилась (рис2), но, вероятно, что на ней изображен стоящего на задних лапах геральдический зверь, возможно, лев, бывший гербом Асеней.

Заключение брачного союз и политического союза между Сучавой и Мангупом наводило исследователей на предположение о претензиях Стефана, в случае изгнания турок, на трон возобновленной Византии или, по крайней мере, стать владыкой княжества Феодоро. Вероятно, эти намерения не были тайной для Мангупа, и это привело к охлаждению отношений между двумя княжествами. Для реализации крымских планов Стефана, кажется, была предпосылка – блестящая победа над турецким войском 10 января 1475 г. Вдохновленный ею Стефан вступил в переговоры с генуэзской Кафой о союзе для борьбы с крымским ханом и князем Феодоро, Исааком. Однако в преддверье усиливающейся опасности турецкого вторжения, генуэзцы проявили осторожность и не пошли на такой рискованный шаг, не желая обострять отношения с двумя влиятельными силами на полуострове. После захвата Феодоро турками Стефан и вовсе охладел к мангупской княжне и увлекся Марией Войчитой, дочерью Раду Красивого, князя Валахии, которая после смерти Марии Мангупской (19 декабря 1477 г.) стала женой воеводы. Надо признать, что брак со Стефаном Великим, победителем грозных османов, был большой честью для маленького крымского княжества, вассала татарского хана. Пожалуй, только высокая, и не вполне понятным путем приобретенная, титулатура невесты, привлекла внимание господаря, который, как и Иван Московский не прочь был разработать византийский сюжет.

Пытаясь найти возможность противодействия нарастающей угрозе турецкого вторжения, князь Исаак в ответ на стремление северного соседа об укреплении своей византийской родословной, вел успешные переговоры о выдаче замуж мангупской княжны, имя которой осталось неизвестным, за царевича Ивана Молодого.[14] Этому союзу помешал захват турками Мангупа. Заметим, что когда этот брак не состоялся, Иван III остался верным избранному им южному направлению своей политики: в 1483 г. царевич Иван стал мужем Елены, дочери от первого брака Стефана III с княжной Евдокией, сестрой киевского князя Семена Омельковича.[15] Однако, согласно легенде, он стал жертвой этой политики, будучи отравленным мачехой, "деспиной", Софьей Палеолог.

Ощущая неизбежность турецкого вторжения, князь Исаак даже пытался наладить дружественные отношения с Мехмедом II. Вероятно, это было негативно воспринято как его подданными, так и союзниками. Наиболее резкой была реакция со стороны Стефана III. По мнению А.А.Васильева, он фактически инспирировал дворцовый переворот в Феодоро. Намеком на это служит посольское донесение венгерскому королю Маттею Корвину, датированное июнем 1475 г. В нем сообщается, что Стефан направил брата его жены Александра в княжество Манго. Генуэзское судно доставило его к пункту, названному генуэзским источником "Яспо". Вероятно, подразумевается бухта Ласпи в 20 км к югу от Мангупа. Местность эта входила в состав капитанства Готия, территориального подразделения генуэзской Газарии, административным центром которого являлась крепость Чембало (Балаклава). Очевидно, генуэзская администрация, встревоженная протурецкими настроениями соседнего правителя, способствовала действиям Стефана III по устранению Исаака и замене его более радикально настроенным Александром. Стефан предоставил корабль и 300 вооруженных валахов, помогших Александру добыть престол. Эти воины, вероятно, составили костяк гарнизона, защищавшего Мангуп. Наверное, его миссия нашла поддержку внутри княжества, и, прежде всего, в самой правящей верхушке, иначе трудно объяснить быстрое свержение Исаака. Александру понадобилось на всего три дня, чтобы, по словам генуэзского источника, "овладеть отцовским наследием" и подчинить его своей власти. [16]

Важно, что эти события произошло накануне высадки турецкого экспедиционного корпуса под Каффой, т.е. 31 мая 1475 г. Таким образом, свержение, сопровождавшееся, очевидно, и убийством Исаака, или же его преемника, произошло весной 1475 г.

Накануне турецкого вторжения неустойчивой была политическая обстановка не только в княжестве. Внутриполитический конфликт разразился и в Крымском ханстве, был свергнут хан Менгли-Гирей. Его бегство к генуэзцам и обращение татарской знати за помощью к Мехмеду II стал поводом для военного вторжения турок на полуостров. Турецкий флот с экспедиционным корпусом во главе с великим визирем Кедук Ахмед-пашой 31 мая появился в виду Кафы, 1 июня состоялась высадка и 6 июня город открыл ворота победителю. XV в.

Падение Каффы было для Стефана Великого сигналом об усилении турецкой угрозы для его владений. Он пытается найти помощь у своего сюзерена, венгерского короля Матфея Корвина, прозорливо намекая в своем письме о нарастании общей угрозы вторжения со стороны турок, как для Молдавии, так и для Венгрии.

После захвата Кафы, Солдайи и других, менее значительных генуэзских крепостей на южном побережье, наступила очередь владений Мангупа. Источники содержат только информацию о действиях турок против столицы княжества и ничего не сообщают о сопротивлении других укреплений, например, Каламиты, построенной в устье реки Черной в 20-х гг. XV в. для защиты главного, и возможно, единственного морского порта княжества. Скорее всего, значительных военных действий против этих пунктов не велось, они быстро сдавались или просто оставлялись жителями.

Для реконструкции событий осады Мангупа лучшим из европейских источников является сочинение пушечного мастера Георга Нюрнбергского. Судьба связала его со Стефаном Великим, к которому он был послан герцогом Боснии в 1456 г. Затем в 1460 г. Георг вместе со своей семьей попал в плен к туркам и был на службе у Мехмеда II в течение 20 лет.[17] В книге о своих приключениях он кратко сообщает о том, что после захвата Солдайи и Кафы, турки подошли к городу Сантодоро (Феодоро) в котором находились три короля (князя) и 15 тыс. человек. Сразу крепость взять не удалось, но три месяца спустя она сдалась добровольно, причем короли со всем народом были убиты. У более поздних авторов, например, краковского каноника Матфея Меховского упоминается о братьях князьях, последних готских конунгов. По сведениям Мартина Броневского польского дипломата, посетившего Мангуп в 1578 г., это были дядя и племянник, происходивших из рода трапезундских или константинопольских правителей. Эту информацию он получил от настоятеля одного из двух сохранившихся тогда еще в опустевшем городе храмов.[18]

Феодор Спандунис, автор конца XV – первых десятилетий XVI в., используя не дошедшие до нас источники, сообщает, что князь Готии убил старшего брата и захватил власть. Мехмед послал против него своего биглиербея. Осада крепости вынудила князя сдаться на условии сохранения ему имущества и жизни. Однако, когда он был доставлен в Константинополь, Мехмед приказал казнить его, якобы сказав при этом, что "обещание, которое дал мой чиновник, пусть сдерживает он сам". Маленького сына князя обратили в ислам, которого автор видел в Константинополе уже полностью отуреченного.

До недавнего времени лучший обзор турецких источников, сообщающих о падении Мангупа, содержался в монографии А.А.Васильева.[19] Дополнением к нему можно недавно опубликованный новый перевод текста исторического сочинения Ашик Пашаоглу "Османская династическая история", написанного во второй половине 70-х гг.XV в.[20] Новая, более точная версия перевода позволяет выяснить ряд деталей в ходе осады. Например, находит подтверждение предположение о двух этапах осадных действий. В особенности важны сведения, касающиеся падения крепости в результате применения военной хитрости - ложного отступления турок и удара отряда из засады. Это сообщение дополняется данными, содержащимися в книге Саад-ед-Дина (1536-1599) автора "Истории Османской империи".

Крепость на Мангупском плато к началу военных действий представляла мощный фортификационный ансамбль, состоявший из трех основных компонентов. Главная линия обороны (в дальнейшем ГЛО) обеспечивала защиту практически всего естественного контура плато (рис.1). Ее магистральная линия длинной 6600 м проходила по естественным неприступным обводам плато и по дополнявшим их искусственно созданным рубежам. общая протяженность которых составляла 1500 м. Крепостной полигон площадью около 90 га имел не сплошной, а узловой характер укрепленной полосы, что вообще характерно для горной фортификации. Самые опасные места, балки, были пересечены линиями крепостных стен, образующими в плане входящий угол (теналь). Узкие расселины в обрывах перекрывались короткими стенами, примыкавшими флангами к скальным склонам. В крепостном полигоне, образованном ГЛО, можно выделить три крупных участка: Северный, южный и Западный фронты, отличавшихся каждый своими особенностями рельефа местности и характером подчиненных ему укреплений. Данный комплекс создавался во второй половине VI в. византийскими военными инженерами и функционировал полностью или частично на протяжении всей истории поселения.[21]

В период существования княжества Феодоро (XIV- 3-я четв.XVв.), столицей которого являлся Мангуп, в дополнение к ГЛО, возводится вторая линия обороны (в дальнейшем ВЛО), представлявшая непрерывный пояс стен и башен, прикрывший застроенную часть плато и отрезавший от нее два самых больших по площади мыса - Чамну-бурун и Чуфут-Чеарган-бурун. На мысе Тешкли-бурун создается цитадель, служившая также укрепленной резиденцией правителей княжества. Общая площадь этого укрепления составляла 1,2 га.[22](рис. 3)

 
mangupДата: Четверг, 29.05.2008, 11:32 | Сообщение # 2
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 102
Награды: 1  +
Репутация: 0  ±
Замечания:  ±
Статус: Offline

Ни одна крепость в период развитого средневековья в Крыму не имела столь развитой обороны из трех поясов, усиленной природными условиями. Осада ее стала для турецкой армии одной из труднейших военных кампаний в Северном Причерноморье. В связи с условиями открытой местностью вокруг Мангупского плато необходима была значительная численность блокадного корпуса, причем больше кавалерии, чем пехоты. Другой проблемой для осаждающих был выбор места решающего штурма. Тактика горной войны требует в таких случаях действий на нескольких направлениях. Развитие событий показывает, что осаждающие имели весьма точные сведения о сильных и слабых местах крепости, это и не удивительно, исходя из присутствия в их стане перебежчиков из числа правящей династии, о чем сообщает Ашик Пашаоглу. В свете данных археологических исследований и письменных источников стало очевидным, что в соответствии с классическими требованиями крепостной войны, осада велась не на одном а по крайней мере, на двух направлениях с целью растянуть силы обороны и усилить эффект внезапности при решительном штурме. Однако в начале турки попытались вести наступление на крепость с юга (рис.4), но неудачно Два столетия спустя об этом еще помнили, что зафиксировал турецкий путешественник Эвлия Челеби, отметивший что здесь погибло 7 тысяч янычар[23], хотя эта цифра несомненно сильно завышена, тем не менее это указание на большие потери штурмующий с этой стороны. Сказалась как природная труднодоступность склона (рис.5,6), так и мало эффективное применение здесь артиллерии. Дальность действенного огня орудий во второй половине XV-XVI вв. не превышала 200 м[24], по причине слишком большого рассеяния снарядов за пределами этой дистанции, хотя дальнобойность достигала больших значений—до 800 м и более[25]. Так, орудие, отлитое Урбаном, посылало шестисоткилограммовое ядро на расстояние до 4 км. Однако во время осады Константинополя оно было установлено в 500 шагах от ворот св. Романа. Дошедшие до нас сведения о применении турками артиллерии показывают, что ее обычно устанавливали на небольшом расстоянии от цели. Под Мангупом с южной позиции дистанция для прицельного орудийного огня (250 м) значительно превосходила оптимальную для артиллерии того времени. При этом угол прицела был близок к 45о, что еще более усиливало рассеяние ядер и ослабляло их воздействие на стены из-за крутой траектории полета.

Необходимость более оптимального использования артиллерии вынудило турок на втором этапе осады развернуть действия и на северной стороне плато в ущелье Гамам-дере (рис.7). Яркие следы этого события, выявленные здесь раскопками, хорошо сохранились благодаря тому, что основной объект обстрела и штурма, укрепление А.XIV, в отличие от участков обороны на южной кромке плато, не подвергалось реконструкции в турецкое время, не было оно и местом добычи камня. Именно здесь удалось с достаточно полно восстановить ряд деталей в организации осадных действий. В развале стен были найдены обломки гранитных пушечных ядер. Было выявлено около 20 мест попаданий и даже два ядра, засевшие в кладке (рис.8). Они позволили установить азимут директрисы стрельбы равный 35° и определить местонахождение турецкой батареи. Единственным местом для установки батареи был противолежащий западный склон мыса Елли-бурун. Отсюда можно было обстреливать сразу два укрепления — А. XIV и А. XV. Сохранились следы дороги, поднимавшейся от тальвега по западному склону мыса и приводившей к двум горизонтальным площадкам, каждая размером приблизительно 25—30 кв. м, которые являлись остатками ложементов для установки пушек.

Состав артиллерийского парка, развернутого на северном участке осады Мангупа, может быть установлен с достаточной точностью по находкам серий ядер с устойчивыми размерами, поскольку унификация калибров началась только с введением артиллерийской шкалы, предложенной нюренбергским механиком Гартманом в 1540 г.[26] Можно выделить три вида орудий: мелкие, калибром 8, 9, 11, 14, 15 см, именовавшиеся турками «шайка»; средние, для которых зафиксирован только один калибр — 26 см (турецкое название «шаклос» или «пранки»); большие осадные, «мартин», «ейдердехен», «белемез» (самый тяжелый тип. называвшийся еще «шахы»)[27]. На Мангупе последние были представлены орудиями калибром 35, 40 и 42 см. Этот ассортимент вполне соответствует известным тактическим приемам использования артиллерии при осаде крепостей во второй половине XV в. Обычно малокалиберными пушками пристреливали большие орудия или составляли из них "демонтажные" батареи разбивавшие зубцы стен, сбивавшие с них защитников и метательные орудия.[28] Затем приступали к работе тяжелые орудия, разрушавшие стены. Именно так действовала турецкая артиллерия против Константинополя.[29] Ядер малых калибров найдено при исследованиях А. XIV около 30. Они изготавливались из мрамора и обычно использовались турецкой корабельной артиллерией. Однако подавляющее большинство составляют находки фрагментов ядер больших калибров (рис.9). Крупные части (от 1/2 до 1/4 шара) исчисляются сотнями, более мелкие просто бесчисленны. Материалом для этих снарядов служил гранит, который в то время не мог добываться в Крыму, где он скрыт под мощным чехлом осадочных пород.

Обстрел, ведшийся по двум направлениям — по А. XIV и А. XV, продолжался довольно долго, об этом свидетельствуют как малое количество тяжелых орудий (сказывался недостаток места для их установки), так и огромное количество фрагментов ядер (рис9). Нужно также учесть крайне низкий темп стрельбы тяжелых орудий в XV в. В день они делали не более десяти выстрелов. Так непрерывный обстрел стен Константинополя продолжался более шести недель.[30] Еще в первой половине XVI в. скорострельность свыше 10 выстрелов в день оценивалась как хорошая.[31] Кроме того, в XV в. еще не была достаточно разработана теория стрельбы по долговременным оборонительным сооружениям. Считалось, что легче развалить стену, чем сделать в ней брешь с обвалом, удобным для штурмующих.[32]

Пять штурмов Мангупа, предпринятых осаждающими, доказывают, что их артиллерия далеко не сразу произвела необходимые разру­шения. В ходе атак обе стороны несли большие потери: осаждающие—от камней, защитники - от стрел. Наконечников последних найдено больше сотни, причем два из них обнаружены впившимися а камни оборонительной стены. Турки использовали главным образом узкие, ромбические в поперечном сечении стальные черешковые наконечники. Турецкие стрелы были преимущественно короткими и легкими, дальность их полета была незначительной, они отскакивали от пластинчатого доспеха, но проникали сквозь кольчугу (рис.10 ). Обычно при атаке на крепость после артиллерийской подготовки, сочетавшейся со стрельбой из луков, вперед бросались штурмовые группы с лестницами, а шедшие сзади лучники осыпали стрелами защитников, появлявшихся на стенах.

Турецкая осада была кульминацией в жизни Мангупской крепости. Она максимально выявила ее сильные и слабые стороны. Здесь произошла встреча позднеримской по сути фортификации с новейшим осадным оружием. Так же как и Константинополь, Мангуп встречал турецкую осаду на рубежах, созданных в раннесредневековую эпоху. Стены столицы Византии, построенные при Феодосии II (408—450 гг.) выстояли два месяца, мангупские же — около полугода. Сорок дней продолжалась осада Ново Брдо и три месяца Смедерева. На этом фоне о событиях под Мангупом можно говорить как о труднейшей кампании турецкой армии в Юго-Восточной Европе после взятия Константинополя. Не только «естественная» фортификация и рукотворные укрепления представляли серьезные трудности для осаждающих. Можно с уверенностью говорить о высоко воинском духе гарнизона, несомненно, поддержанного местным населением, собравшимся на за­щиту городских стен. Мужество защитников города было испытано новым оружием турок, имевшим не только большую разрушительную силу, но и огромное психологическое воздействие, особенно на тех, кто знал о пушках только понаслышке; именно так обстояло дело в Смедерево.[33] В 1478 г., после демонстрации послу хана Сеид-Ахмета артиллерийского салюта крепости и турецкой эскадры, татары обратились в паническое бегство от стен Кафы.[34]

Защитники Мангупа не пали духом при виде пушек. Вероятно, важную роль в этом сыграли воины из отряда, посланного Стефаном Великим. Они уже имели немалый опыт сражений с турками и были хорошо знакомы с артиллерией уже широко использовавшейся на балканском театре военных действий. Во время обстрелов на стенах оставались часовые, наблюдавшие за тем, чтобы янычары не подобрались к стенам и неожиданным броском не захватили их.

Даже после обрушения большого участка кладки куртины А между башней А. 4 и стыком с куртиной Б, туркам так и не удалое прорваться в город. Об этом свидетельствует новая толщиной 1,4 м., возведенная из материала, разрушенной стены и ломаных глыб известняка. Кладка новой куртины не имеет явных следов попаданий артиллерийских снарядов. Очевидно, в конечном счете, турки сумели преодолеть ее, не прибегая к новой артподготовке. Пока трудно с уверенностью указать, на каком именно участке они сумели прорваться в конце декабря 1475 г. на территорию города. Возможно, это произошло именно в Лагерной балке с ее слабым естественным фланговым обе­спечением. Впрочем, новый перевод текста Ашик Пашаоглу позволяет рассмотреть еще один вариант развития осадных действий и их финал.

Неудача первого штурма вынудила Кедук Ахмет-пашу временно отступить, оставив относительно небольшую часть войска для поддержания блокады. Затем он вернулся с подкреплением и вновь приступил к активным действиям. Однако и это не принесло полного успеха. Тогда в ход была пущена хитрость в виде начала притворного отступления. При этом некоторая часть воинов осталась в засаде. Дождавшись выхода защитников за стены, они бросились в атаку и на плечах отступающих ворвались в город.

Финальные события, не отраженные в письменных источниках, реконструируются на основании материалов археологических раскопок. После падения ГЛО город был обречен. На плато отдельным очагам сопротивления стал дворец князя Алексея. Последним оплотом защитников крепости стала цитадель(рис. 11). Сопротивление здесь оказывалось до последней возможности. В проеме ворот были найдены осколки мраморных ядер и несколько фрагментов гранитного ядра диаметром 26 см. Орудие («шаклос»), которому они принадлежали, ограниченно использовалось в Гамам-дере. Там найдено всего одно ядро данного калибра. Вероятно, после отказа гарнизона цитадели сдаться, это орудие было доставлено в новое место – к Тешкли-буруну, и выстрелы его прозвучали заключительным аккордом жизни столицы княжества Феодоро. Среди последних защитников цитадели, до конца выполнивших свой воинский долг, несомненно, были посланцы Стефана Великого. Символично, что прошлогодние раскопки здесь дали находку серебряной монеты периода его правления. Она, вероятно, была своеобразным талисманом воина, сражавшимся на стенах Мангупа и за честь и независимость своей Родины (рис.12).

Несомненно, расправа с побежденными была жестокой. На плато Мангупа при раскопках базилики, проводившихся Н.И.Барминой, были обнаружены гробницы, на последнем этапе существования храма буквально забитые скелетами – до семнадцати в одной из них, причем многие черепа имели следы ударов тяжелым тупым орудием. У многих скелетов были отрублены верхние или нижние конечности. Захоронения обнаруживались в самых неожиданных местах. В качестве могил использовались выемки винодавилен (тарапанов), а иногда тела просто на ровном месте присыпали землей и камнями. Последние представители княжеской династии Мангупа закончили свою жизнь в Стамбуле: князь Александр и его родственники мужского пола, кроме самого младшего, были казнены, женщины попали в гарем султана.[35]

О судьбе населения захваченного Мангупа можно догадываться и по «почерку» Кедук-Ахмет-паши в аналогичной ситуации при взятии им города Отранто в Южной Италии. После двухнедельной осады турки, пробив артиллерией брешь в крепостной стене, ворвались в город. Почти все мужское население (12 тыс. из 22 тыс. жителей) было перебито; 800 человек, отказавшихся принять ислам, были казнены, около 8 тыс. жителей из оставшихся в живых были угнаны в рабство[36]. После падения города, по словам Ашик Пашаоглу, в нем была проведена перепись, назначен кадий. Мангупский кадылык, включавший и значительное число селений на южном берегу, просуществовал до 1783 г.

Героическая оборона Мангупа, в которой активное участие принимали воины, посланцы Стефана Великого, несомненно, на некоторое время затормозила турецкое завоевание важнейших городов-крепостей на северо-западном побережье Черного моря. Только в 1484 преемнику Мехмеда II Баязиду удалось овладеть Килией и Монкастро (Аккерманом). Таким образом, акция Стефана Великого в поддержку Александра, может рассматриваться не только как чисто политическое действие, направленное на смену правителя, но и как попытка реализации замысла стратегической интиосманской обороны в бассейне Черного моря. Военная и дипломатическая деятельность воеводы на этом поприще выгодно выделяет его из ряда правителей других стран региона. К сожалению действия эти во-первых не получили должной поддержки, во-вторых они запоздали перед лицом безмерно усилившейся Османской империи, подмявшей под себя Балканские страны и остатки Византии.

В отношении общей оценки взаимоотношений Молдавии и Феодоро и их роли в жизни черноморского региона можно привести высказывание Александра Васильева в поддержку мнения В.Василиу о возможности сравнения деятельности Стефана Великого с князем Алексеем, правившим в 20-х – 40-х гг. XV в. и ставшим наиболее известным из мангупских князей. "Конечно, они принадлежали двум различным периодам: Алексей умер между 1444 и 1447, а Стефан в 1504. Однако они имеют много общего. Оба в течение своего долгого правления не прекращали бороться со своими врагами. Оба вели активную строительную деятельность в их странах. Оба искали союзников и друзей на Западе и хорошо ориентировались в событиях, происходивших в Западной Европы. Своими достоинствами они заслужили высокий авторитет за пределами своих стран. Хотя они и не были самыми значительными правителями Востока, тем не менее, заслужили заметное место в истории европейской цивилизации."[37]

В заключение мне хотелось бы пожелать, чтобы современная Румыния, сделавшая уверенный шаг в европейское будущее, не забыла об тесных исторических, политических и культурных связях с Крымом. В новой Европе зерна, заложенные Стефаном Великим, должны дать добрые всходы.

.

[1] Гонца Г.В. Молдавия и османская агрессия в последней четверти XV – первой трети XVI в.-Кишинев:Штиинца,1984.-С.22.

[2] Эвлия Челеби. Книга путешествия. Перевод и комментарии Е.В.Бахревсого.-Симферополь,1999-С.33.

[3] Bogdan I. Cronicile Slavo-RomÎne din sec. XV – XVI.-Editura Academiei Reepublicii Populare Romine,1959.-P.57-58; Славяно-молдваские летописи XV-XVI вв. Бистрицкая летопись 1359-1507 гг.-С.27; Путнянская I летопись. 1359-1526 гг. -С.64; Молдавско-польская летопись 1352-1564 гг.-С.118.-Москва:Наука,1976.

[4] Băanescu N. Contribution a l'histoire de la seigneurie de Théodoro-Mangoup en Crimée//Byzantinische Zeitschrift.-1935.-Z.26. Здесь же см. ссылки на недоступную нам работу Н. Йорги (1913), в которой жена Стефана Великого, Мария Мангупская, названа сестрой правившего в Феодоро князя Исаака и сменившего его Александра.

[5] Op. cit.-Z.20.

[6] Божилов И. Асеневци (1186-1460). Генеалогия и просопография. Изд.2-е.-София,1994.-С.416.

[7] Степаненко В.П. Князья Феодоро и византийская аристократия XV в.//Византия и Крым. Тезисы докладов международной конференции в Севастополе.-Симферополь,1997.-С.76-77; его же. Легенда о Гаврах и Херсонес в русской и советской историографии//Историография Балканского средневековья.-Тверь,1990.-С.87-95; его же. Владетели Феодоро и византийская аристократия XV в.//АДСВ.-2001.-Выпуск 32.-335-353.

[8] Vasiliev A.A. The Goths in the Crimea.-Cambridge. Mass.,1936.-P.153-158.

[9] Байер Х.-Ф. История крымских готов как интерпретация Сказания Матфея о городе Феодоро.-Екатеринбург,2001.-С.205,224-226.

[10] Кулаковский Ю.А.Аланы по сведениям классических и византийских писателей.-Киев,1899.

[11] О Черкес-Кермене (Эски-Кермене) см.: Айбабин А.И. Основные этапы истории городища Эски-Кермен//МАИЭТ.-1991.-Вып.2.-С.43-51.

[12] Айбабин А.И. Этническая история ранневизантийского Крыма.-Симферополь,1999.-С.230.

[13] Байер Х.-Ф. Указ. соч.-С.392.

[14] Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымской и Ногайскими Ордами и Турками//Сборник Императорского Русского исторического общества.-1884.-Т.41.-I , 1-9,12-13. Малиновский А. Историческое и дипломатическое собрание дел, происходивших между российскими великими князьями и бывшими в Крыму татарскими царями с 1462 по 1533//ЗООИД.-1863-Т.5.-С.187.

[15] Семенова Л.Е.Некоторые аспекты международной политики Молдавского княжества во 2-й пол. XV в.//Юго-Восточная Европа в средние века.-Кишинев,1972.-Вып.1.-219-220.

[16] Vasiliev A.A. Op.cit.-Р.244-245.

[17] Vasiliev A.A. Jörg of Nurenberg, a righter contemporary with the fall of Constantinopole//Byzantion, Bruxeelles,1935.-T.10.-.F.1.-P.203-210.

[18] Broniovius de Biezdfedea Martinus. Tartariae description cum tabula geographica eiusdem Chersonesus Tauricae.-Colone,1595.

[19] Vasiliev A.A. The Goths in the Crimea.-Р.249-266.

[20] Хайбуллаева Ф.Х.Новый турецкий источник по истории Крыма//МАИЭТ.-2001.-Вып.8.-С.362-365. Герцен А.Г.По поводу новой публикации источника турецкого источника о завоевании Крыма//Там же.-С.366-387.

[21] Герцен А..Г. Крепостной ансамбль Мангупа//МАИЭТ.-1990.-Вып.1.-С.125-138.

[22] Герцен А.Г. Оборонительная система столицы княжества Феодоро//Северное Ричерноморье и Поволжье во взаимоотношениях Востока и Запада в XII -XVI вв.-Ростов-на-Дону,1989.-С.38-45.

[23] Эвлия Челеби. Книга путешествия. Перевод и комментарии Е.В.Бахревсого.-Симферополь,1999-С.33.

[24] Яковлев В.В. Эволюция долговременной фортификации.-М.:Военгиз,1931.-С.52.

[25] Арендт В.В. К истории средневековой артиллерии (генезис и развитие пушек XIV в.)//Труды Института истории науки и техники.-М.,1936.-Сер.1.-Вып.7.-С.306.

[26] Мандрыка А.П. История баллистики (до середины XIX в.).-М.;Л.:Наука,1964.-С.14.

[27] Дероко А. Наістарніе ватрено оружіе у средньевековної Сербіиі//Глас САН.-№246.--Отдельньа друштвених наука.- Београд,1961.-Кн.9.-С.31.

[28] Иохер А. Осадная война или атака крепостей.-СПб.,1880.-С.64.

[29] Повесть о взятии Царьграда турками в 1453 г.//Памятники литературы Древней Руси.-М.: Художественная литература,1982.-С.227.

[30] Рансимен С. Падение Константинополя в 1453 г.-М.,1983.-С.93.

[31] Беленицкий А.М. О появлении и распространении огнестрельного оружия в Средней Азии и Иране в XIV -XV вв.//Известия Таджикского филиала АН СССР: Серия "история и этнография".-Сталинабад.-1949.-№15.-С.28.

[32] Пашкевич В. Стрельба из артиллерийских орудий и ручного оружия.-СПб.,1882.-С.209

[33] Миіятович Ч. Деспот Чурач Бранкович: В 2-х т.-Београд,1980.-Т.1.-С.265. Смирнов В.Д. Крымское ханство под главенством Оттоманской Порты до начала XVIII в.-СПб.,1887.- С. 291—292.

[33] Смирнов В.Д. Крымское ханство под главенством Оттоманской Порты до начала XVIII в.-СПб.,1887.-

С. 291—292.

[35] Vasiliev A.A. The Goths in the Crimea.-Р.262-263.

[36] Новичев А.Д. История Турции.-Л.:Изд-во Ленингр.ун-та,1963.-С.50.

[37] Vasiliev A.A. The Goths in the Crimea.-Р.266.

 
RumataMangopДата: Среда, 03.02.2010, 22:27 | Сообщение # 3
Рядовой
Группа: Пользователи
Сообщений: 2
Награды: 0  +
Репутация: 0  ±
Замечания:  ±
Статус: Offline

Новые сведения об этом см. в книге
Мыц В. Л. Каффа и Феодоро в 15 веке.Контакты и конфликты. Симферополь, 2009
Правда в продажу она не поступала
 
Форум Мангуп - место, где все сход » МАНГУП - МЕСТО ГДЕ ВСЕ СХОДИТСЯ » История Мангуп-Кале » МОЛДАВИЯ И КНЯЖЕСТВО ФЕОДОРО В 1475 г. (Герцен А.Г., Герцен Н.В.)
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск:


Пещерный город Мангуп-Кале © 2024